Самое главное наше отличие не в том, что у православных есть обряды, а у протестантов нет, и не в том даже, что мы придерживаемся опыта всей нашей исторической двухтысячелетней Церкви, а вы ведете свою историю начиная с протеста в XVI веке.
Самое главное наше различие - в понимании Бога, а, следовательно, и пути Бого - познания, по которому можно к Нему прийти.
Так боясь "страшных" догматов, из-за которых, по-вашему, невозможно общаться с Богом на прямую, вы, сами того не замечая, по уши погрязли в вашем единственном, однобоко-примитивном догмате, и приняли совершенно языческое, не религиозное - через опыт богопознания, а философски придуманное представление о Боге.
Вот ваш главный догмат: "…Христос заплатил за меня", - и теперь, по-вашему, я безгрешен и просто обречен на спасение. Проследим историю этого утверждения.
В начале Церковь была единой и, в основном, мученической. Именно исповеданием своей веры до Креста (до смерти) Церковь, на протяжении 300-летних гонений, смогла выжить. Это был не фанатизм, не слепая вера, а реальное видение Царства Божия, которое нисходило внутрь человека, посредством исповедания своей веры, по обещанию Христа: "И Я умолю Отца, и даст вам другого Утешителя, да пребудет с вами вовек, Духа истины, Которого мир не может принять, потому что не видит Его и не знает Его; а вы знаете Его, ибо Он с вами пребывает и в вас будет. Не оставлю вас сиротами; приду к вам" (Иоан.14:16-18). От этого Дара людям и берет начало Единая Святая Соборная и Апостольская Церковь. Именно Дух Святой Божий от Отца через Христа пришедший является основанием истинной Церкви и залогом истинности веры для каждого верующего во Спасение через Иисуса Христа. Это было время чрезвычайных дарований, иначе, не
имея такого залога Духа в себе, Церковь просто не смогла бы выжить в мире гностицизма, оккультизма, иудейства и прочих гонителей, которые требовали: признайте и наше право на истинность, тогда вы будете жить. Но Христиане-мученики говорили - нет, - Истина одна и Истина внутри нас: "Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа, Которого имеете вы от Бога, и вы не свои?" (1Кор.6:19), а затем предпочитали смерть, чем измену этой Истине. Поистине, Истина только та, за которую не страшно умирать. Их свидетельство о Церкви Христовой до смерти являлось безгласной проповедью христианства, свидетельством о том Духе, которого неизмененный покаянием языческий мир принять не может. Т.е. Церковь - это единство Духа Божия пребывающего в тех людях, которые живут в соответствии с верой Апостолов, учеников Апостолов, учеников учеников Апостолов и т.д. И вот в канве этого передавания правильной веры происходит опыт Богопознания - тот плод, о котором говорил Предтеча Христов Иоанн: "…и крестились от него в Иордане, исповедуя грехи свои. Увидев же Иоанн многих фарисеев и саддукеев, идущих к нему креститься, сказал им: порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева? сотворите же достойный плод покаяния" (Матф.3:6-8). Именно этот плод опыта жизни в Духе и защищали Святые Отцы на семи Вселенских Соборах перед своими язычествующими оппонентами, которые хотели либо умалить Божество Христа, либо растворить человечество в Божестве. Но св. Отцы, из своего личного и соборного опыта Богопознания, сказали - нет, для всецелого спасения наше поврежденное человечество должно было освятиться Божеством, поэтому исповедуем, что Христос, Совершенный Бог, добровольно принимает наше поврежденное грехом естество и, в Себе Самом, исцеляя нашу поруганную, поврежденную природу, становится еще и совершенным человеком - Богочеловеком. Да, Жертва была, но Жертва Любви, Жертва Себя - падшему, погибающему человечеству. Бог, для спасения людей, стал еще и человеком, претерпел страдания, был убит - распят на кресте. Поистине, для того, кто еще не увидел себя погибающим, такой Бог - безумие, а для
иудеев до сих пор соблазн: "… а мы проповедуем Христа распятого, для Иудеев соблазн, а для Еллинов безумие" (1Кор.1:23). Вот этот соборный опыт жизни в ДУХЕ Святом Божием, который почему-то отвергают протестанты, и явился тем единственно правильным и надежным критерием по которому отделялось и отделяется ложное, в вере, от истинного, прелесть, в духовной жизни, от заблуждения.
В ХI веке произошел раскол. От Единой Святой Соборной Апостольской Церкви отъединились Католики, а уже от Католицизма, вследствие движения Реформации, в XVI веке отсоединились Протестанты.
Самое страшное, что произошел разрыв в совместном, соборном опыте богопознания, а затем и полное отвержение Восточного опыта постижения Бога бывшими Западными братьями, а теперь католиками. Протестантизм же, в лице Лютера, выступил против перекосов во внешнем устройстве уже католической церкви, но оставил (в лице своих последователей) и даже модернизировал догматические (касающиеся духовной жизни) положения, уже искаженные католическими идеями и постулатами.
Исследования показали, что Преподобный Венедикт (†544), святой папа Григорий Двоеслов (†604) еще согласны с аскетическими наставниками Востока; но уже Бернард Клервосский (XIIвек) отличается от них резкою чертою; позднейшие уклонились еще более…
Основное различие между Западным и Восточным христианством было заложено еще в античности. Мир востока более был склонен к мистике и философии. Гений римлян проявлял себя не столько в философии или религии, сколько в государственном управлении, в праве, в военном деле. Рим не родил ни одного крупного самостоятельного философа. Лукреций и Цицерон - скорее популяризаторы и компиляторы, чем творцы. Имен сравнимых с Аристотелем или Сократом, Платоном или Плотином, Рим не дал. Но Рим дал классические законы, классические образцы государственного устройства, классическую процедуру
судопроизводства.
Этот юридический гений римлян вполне проявил себя и в устроении христианской жизни. И уже Апостол Павел, для того чтобы хоть как-то отобразить дело Спасения, совершенное Христом, проповедует в римской Империи с элементами всем понятного юридического языка, т.е. свою проповедь подстраивает под понятийный аппарат уверовавших римлян. По большому счету все мы такие же римляне. Этот юридическо-правовой язык (кнута и пряника) более понятен "ветхому" человеку, чем свободолюбивый язык Евангелия - где любовь Божия приемлется свободно-разумным движением человеческой души, а не по необходимости.
Каждый человек приходит в Церковь со своими талантами (а зачастую предрассудками). То же можно сказать и о целых культурах. Рим, приняв христианство, нашел способ по-своему, юридически истолковать его. Трагедия человеческой истории превратилась в судебный акт, во вселенский трибунал. В этом трибунале Бог - судья, человек - подсудимый, Христос - адвокат, дьявол - прокурор. Согласно уголовному кодексу (его роль в этой модели исполняет Библия), "возмездие за грех - смерть" (Рим. 6, 23). Прокурор, прекрасно знакомый с Библией (вспомним, что даже Христа в пустыне сатана искушает цитатами из Писания) требует справедливой кары, причем - высшей.
Для архаичного и средневекового мышления тяжесть преступления зависит от того, против кого это преступление направлено. За кражу коня у крестьянина - наказание одно, за кражу коня у воина - другое, у короля - третье. Самый малый проступок, затрагивающий интересы Высокого Лица, становится преступлением. По правилам юридической арифметики бесконечно малый проступок, направленный против Бесконечно Великого Истца, влечет бесконечно тяжелые последствия для ответчика ("Бесконечный мог бы изречь бесконечное проклятие на грешника, что-то такое, чего не мог бы совершить смертный человек" Тиссен Г.К Лекции по систематическому богословию. -СПб., 1994, с. 256.). Так кража Адамом одного плода из Эдемского Сада, нарушение малейшего и легчайшего из законов Царя
Царей привела, по их представлению, к виновности не только Адама, но и всех его потомков. Протестанты, опирающиеся на старинный латинский юридизм, полагают, что грех Адама вызвал величайший гнев Божий, по уверению схоластики, наследованной баптистами, "грех Адама вменен, признается и приписывается каждому члену человеческого рода… Человек виновен уже до того, как согрешит лично" (Тиссен Г.К. Лекции по систематическому богословию, СС. 207, 208.). Но, оказывается, что судья (Бог), адвокат (Христос) и до некоторой степени подсудимый (человек) связаны родственными узами. И поэтому, хотя судья и соглашается поступить по справедливости, то есть в соответствии с требованием закона и требованием дьявола, но Он решает перенести наказание с человека на своего Сына - на адвоката. Он решил убить своего праведного Сына вместо действительного преступника. После же того, как Христос принес "заместительную жертву" и уплатил, тем самым, выкуп прокурорской "справедливости", Судья получает, наконец, право отложить в сторону свой собственный Закон и объявить человека прощенным. "Искупительная смерть Иисуса Христа стала, - по протестантским понятиям, - для любящего Бога моральной и юридической необходимостью в целях поддержания Его справедливости и праведности… Через Христа Божий гнев не превратился в любовь. Христос отвел этот гнев от человека и взял его на Себя … На кресте полностью было уплачено за грех человека. Божественная справедливость была удовлетворена. С юридической точки зрения мир восстановил Божие благоволение. Отныне Его посредничество дает каждому возможность воспользоваться заслугами Спасителя" (В начале было Слово, сс. 125-126, 322).
Здесь, однако, возникает несколько вопросов. Во-первых, ключевые термины юридической теории спасения отсутствуют в Библии: нет в Писании выражения типа "заместительная жертва", "юридическая необходимость", или "заслуги". В Новом Завете нет термина и "удовлетворение".
Во-вторых,
Бог здесь рисуется как самое несчастное и страдающее существо на свете, в котором борются два желания или страсти: с одной стороны - Он хочет простить и любить, с другой Он должен (!) наказать. Противоположные стремления правды и милости, в протестантской схоластике, сражаются между собой в Отце.
В-третьих, если юридически мыслящие богословы так озабочены сохранением "справедливости", то разве можно назвать "справедливой" казнь безвинного? И разве согласуется с откровением "Бог есть Любовь" такой стиль мысли? Представьте, что мне досадили некоторые люди, и я совершенно справедливо рассердился на них. Но затем я решил все-таки их простить. Я решил изменить свое отношение к ним и не гневаться за их безобразия и их недостойные поступки по отношению ко мне, а сказать, что я более не буду поминать им былого. И вот, чтобы засвидетельствовать им свое прощение, я беру своего сына, убиваю его, а затем посылаю своим обидчикам телеграмму: вот, я на вас больше не сержусь, потому что убил своего любимого сына. Сумасшедшая картина? Но зачем же Бога выставлять каким-то сумасшедшим существом, каким рисуют своим слушателям Его, и Голгофские события, протестантские проповедники?
Средневеково-схоластические (школьные) способы объяснения Евангелия, уже оставленные католическими богословами, сегодня популяризируют ультрасовременные протестантские глашатаи, вот они: "Божия праведность требует справедливого наказания за все преступления грешника. Отпустить виновного на свободу, согласно библейскому понятию права, - есть преступление против справедливости… Примирение стало основанием для оправдания. Приняв примирительную жертву Иисуса, Бог может, наконец, сделать то, что давно желал сделать - помиловать грешника. Теперь у Него есть юридически законное право (какие-то странные запреты для Бога Любви - С.К.) объявить грешника праведным. Жертва Иисуса удовлетворяет Божье требование святости и праведности. На основании заместительной жертвы Иисуса, Бог, в небесном судебном зале… провозгласил человечество оправданным,
помилованным, прощенным и восстановленным. Оправдание - это судебный акт, совершенный на небесах на основании примирения… Грех осужден, и святой Божий гнев по поводу греха удовлетворен", - пишет один из лидеров "харизматического движения" швед Ульф Экман (Экман У. Доктрины. Основы христианского вероучения. - М., 1996, СС. 168, 192, 182).
Итак, проблема, по его мнению, не в человеке. Проблема - в Боге! Это Бог, оказывается, не может справиться со своими желаниями. Человек как был грешником, так и остался. Более того, распяв Христа, человечество только умножило число своих беззаконий. Но изменилось почему-то отношение Бога к нам. Внешнее для нас самих отношение Бога к людям сначала было гневным, а затем, после казни Его Сына, оно стало прощающим. Такое впечатление, что Бог пристально и гневно следил за мелкими грешками человечества, но кода люди совершили самое подлое из возможных деяний - вот тогда Бог им сказал: теперь Я на вас больше не сержусь; раз вы убили Моего Сына, Я вас прощаю и за этот грех, и за предыдущие… Получается, что кровь Христа просто закрыла Богу глаза на грехи людей, - как будто бы если некий человек совершал обычные грехи, а затем взял и зарезал целую семью, то его прежние "шалости" никто уже не будет вспоминать и будут помнить только об этом злодеянии.
Если в католичестве философствующие богословы решили, что Сын Божий принес удовлетворение только за первородный грех Адама, то протестанты пошли еще дальше - не только, говорят, за первородный грех, но за все грехи, теперь грех, по их представлению, верующему не вменяется в грех - красота, цель "спасения" достигнута, причем достигнута простой игрой слов и воображения; ни борьбы с собой, любимым, ни постов, ни покаянного изменения… Кстати, бывший католический монах и первый протестант (основатель протестантизма) - Мартин Лютер (XVIвек) - в "Большом Катехизисе" процитировал очень православные слова блаженного Иеронима жившего в IV веке: "Покаяние
- это доска, на которой мы должны всплыть и переправиться после того, как разбился корабль, на который мы вступаем и плывем, когда в христианство приходим" (Лютер М. Большой Катехизис. Lahti, 1996. С.131). И где же здесь автоматизм спасения, который проповедуется сейчас протестантами? - Напротив, покаянная постепенность.
С точки зрения нынешних протестантов Христос "умилостивил" Отца. Не людей Он изменил, не мир, но характер Отца… Отсюда - до глупости логичный вывод: человеку, не измененному Христом, и самому не надо (да и не под силу) меняться. Надо только признать, что Христос заплатил за нас долг и что теперь мы должны только поблагодарить Христа за Его заступничество перед гневом Отца. "Дело примирения Иисуса на кресте засчитывается человеку как его заслуга в том случае, если он принимает то, что Бог сделал для него в Иисусе Христе"1. "Если ты веришь в эти фундаментальные истины христианства и веришь, что Иисус совершил это для тебя лично, то этого достаточно для спасения!"2. "Всякий путь к самовозвеличиванию человека за "самоспасение" закрыт! Никакого сотрудничества, при котором можно было бы считать, что Бог сделал часть, а человек другую часть"3. "Никакие религиозные, идеологические, политические или философские идеи или дела не приведут его к Богу. Никакие ритуалы, церемонии, суеверия, посты, благотворительность, так называемые "добрые дела" или религиозное благочестие не приблизит тебя к Нему"4 (1, 2, 3, 4 - Экман У. Указ. Соч., с. 194. В 1 тексте буквально написано "защитывается". На такие ошибки можно было бы не обращать внимания, у всех они есть, если бы не претензии Экмана и его русских издателей на то, что их секта обладает апостольским даром Пятидесятницы, даром "говорения на языках". Этот дар, однако, не помог ни Экману, ни его издателям и редакторам вполне освоить русский язык). Итак - "никакого
сотрудничества", никакого действия от человека не ожидается, кроме как доверия Ульфу Экману и его интерпретации Евангелия…
Христос, однако, считал несколько иначе. И говорил о том, что Последний суд войдет в рассмотрение некоторых дел: "Алкал Я, и вы не дали Мне есть; жаждал, и вы не напоили Меня; был наг, и не одели Меня; болен и в темнице, и не посетили Меня <...> Так как вы не сделали этого одному из сих меньших, то не сделали мне" (Мф. 25, 42, 45).
Человек должен принять дар спасения. И вот постепенное раскрытие своей души через покаянное изменение посредством указанных Христом дел и позволяют раскрыть свою душу для действия благодати, что означает вступление в "синергию", в сотрудничество своей воли с волей Бога, своей энергии с благодатью Христовой. Действительно, Отец, встречая блудного сына, не расспрашивает его, а приказывает вынести ему лучшую одежду и устроить пир. Вера Евангелию открывает нам, что от Бога больше не нужно прятаться, что не страшно выйти ему на встречу. Но этот шаг навстречу Богу требует уже совершенно определенной работы - не работы, или дел праведности ("Услышав [сие], Иисус говорит им: не здоровые имеют нужду во враче, но больные; Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию" (Мар.2:17), "Я пришел призвать не праведников, а грешников к покаянию" (Лук.5:32)), а дел покаяния ("…но сперва жителям Дамаска и Иерусалима, потом всей земле Иудейской и язычникам проповедывал, чтобы они покаялись и обратились к Богу, делая дела, достойные покаяния" (Деян.26:20)). Вера своим созерцанием будит волю человека - ибо благодать должна быть усвоена, а не издалека услышана.
В рамках "юридизма" Бог, приемля жертву Христа, за нее прощает людей. Но православной мистике мало прощения. Указав протестантским богословам, что "вместо Бога они ищут безнаказанности", будущий Патриарх Сергий обращал внимание на то, что "амнистия провозглашает
праведным, а не делает праведным. Человек уведомляется о своем спасении, но не участвует в нем. Заслуга Христа - событие постороннее, с моим внутренним бытием у протестантов связи не имеющее. Поэтому и следствием этого акта может быть только перемена отношений между Богом и человеком, сам же человек не меняется... [ Западные богословы ] ищут обязать Бога даровать мне жизнь вечную. Но душа человеческая хочет не только числиться в Царстве Божием, но действительно жить в Нем" (архиеп. Сергий (Старогородский). Православное учение о спасении. - Казань, 1898, СС. 33-34). О том, что по протестантским представлениям человек только числится в Царстве Божием, говорит сам протестант Тиссен Г. К.: "Оправдание является декларативным актом. Оно не является чем-то, что может совершить человек, а чем-то, что можно возвестить о человеке. Оно не делает человека правым или праведным, но объявляет человека праведным" (Указ. Соч., с. 301).
Если бы не годы отсечения народа и даже самой Церкви от высокой богословской и философской мысли - мы бы помнили и слова князя Е. Н. Трубецкого о том, что по ощущению нашей совести "человеческая природа, поврежденная изнутри, может быть и спасена только изнутри, а не внешним актом купли или колдовства, который оставляет нетронутым ее греховный корень. А значит, неприемлема банковская процедура перевода "заслуг" Христа на спасаемых Им людей" (Трубецкой Е. Н. Смысл жизни. - Берлин, 1922, с. 198).
Баптистский же учебник догматики рисует совсем иную картину: "единственный путь спасения состоит в том, чтобы невинный, безгрешный добровольно согласился умереть, приняв на себя наказание за грех, и стал бы заместителем грешника перед Богом. Христос своей смертью внес достойную плату для освобождения грешников от греха"1. Христос претерпел "заместительные карающие страдания"2 (1 Догматика. Заочные библейские курсы ВСЕХБ. - М., 1970, СС. 56 и 58; 2 Тиссен Г. К. Указ. Соч., с. 221).
Лев Толстой однажды совершенно справедливо заметил, что в
христианской догматике вместо меня согрешил Адам - но я почему-то считаюсь виновным в этом грехе, а плату за этот грех вместо меня внес Христос, но почему-то именно меня считают теперь освобожденным от того древнего долга. Что же остается на мою долю? Не прав Толстой в том, что западную католическо-протестантскую схоластику он принял за общехристианский голос, что не смог заметить разницы между древним святоотеческим преданием и западной схоластикой.
Это католики и протестанты уверяют, что "причиной нашей греховности является наше участие в грехе Адама. Что греховность является уголовно наказуемым последствием греха. Что грех Адама вменяется нам, как вменяется нам и праведность Христа. Что один человек может быт справедливо… наказан за смерть другого" (Тиссен Г. К. Указ. соч., с. 209). Вот только хотелось бы проиллюстрировать этот пассаж ссылкой на Библию, верностью которой так хвалятся протестанты, ведь напротив: "В те дни уже не будут говорить: "отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина", но каждый будет умирать за свое собственное беззаконие; кто будет есть кислый виноград, у того на зубах и оскомина будет" (Иер. 31:29-30), "зачем вы употребляете в земле Израилевой эту пословицу, говоря: "отцы ели кислый виноград, а у детей на зубах оскомина"?" (Иез.18:2). Зачем же приписывать Богу чью-то собственную путаницу в моральных принципах?
В православной же традиции преп. Марк Подвижник (Vвек) не считает людей соучастниками Адамова греха: "мы наследовали по преемству не преступление, но смерть: ибо нельзя было нам, происшедшим от мертвых, быть живыми"1; "Мы наследовали не преступление Адамово, но смерть, от него происшедшую"2 (1, 2 - преп. Марк Подвижник. Нравственно-подвижнические слова. - Троице-Сергиева Лавра, 1911, с.111 и 109). Дело не в том, что Бог карает всех за грех одного, равно как и не в том, что мы все каким-то образом еще до нашего рождения ухитрились в Адаме и вместе с
ним совершить его беззаконие. Архим. Иустин Попович, крупный сербский богослов XX века, так резюмирует святоотеческое понимание нашей связи с грехом Адама: "В адамовом грехе надо различать два момента: прежде всего преступление как таковое, акт нарушения Божией заповеди, нарушение как таковое, ошибку так таковую, непослушание как таковое; и, с другой стороны - состояние уже совершенного греха. Потомки Адама, в строгом смысле слова, не принимали личного, непосредственного, сознательного и вольного участия в Адамовом преступлении. Но поскольку они берут свой исток от уже падшего Адама - от его греховной природы они наследуют греховное (в смысле больное, поврежденное - С. К.) природное состояние, в котором и живет грех как деятельное начало, которое понуждает личность каждого из нас совершать грехи подобно Адаму…" (Justin Popovitch. Philosophie orthodoxe de la verite. Dogmatique de I Eglise orthodoxe. T. 1. - Paris, 1992, pp/ 309-310). Т.е. в Адаме наша уже испорченная природа стала просто удобопреклонной ко греху.
Задолго до Вольтера и Толстого поверхностно-юридическими теориями возмущался св. Григорий Богослов IV век: "Остается исследовать вопрос и догмат, оставляемый без внимания многими, но для меня весьма требующий исследования. Кому и для чего пролита сия излиянная за нас кровь - кровь великая и преславная, Бога и Архиерея и Жертвы? Мы были во власти лукавого, проданные под грех и сластолюбием купившие себе повреждение. А если цена искупления дается не иному кому, как содержащему во власти, спрашиваю: кому и по какой причине принесена такая цена? Если лукавому, то как сие оскорбительно! Разбойник получает цену искупления, получает не только от Бога, но <получает> самого Бога, за свое мучительство берет такую безмерную плату… А если Отцу, то, во-первых, по какой причине кровь Единородного приятна Отцу, Который не принял и Исаака, приносимого отцом, но заменил жертвоприношение, вместо словесной жертвы дав овна? Или из сего видно, что приемлет Отец не потому что требовал или имел нужду, но по
домостроительству и по тому, что человеку нужно было освятиться человечеством Бога, чтобы Он Сам избавил нас, преодолев мучителя силою, и возвел нас к Себе через Сына посредствующего и все устрояющего в честь Отца, Которому оказывается Он во всем покорствующим? Таковы дела Христовы, а большее да почтено будет молчанием" (свт. Григорий Богослов. Творения. Т. 1. - М., 1994, сс. 676-677).
Столетием раньше св. Климент Александрийский говорил, что "из любви к нам более чем для удовлетворения правде Божией, пострадал Он" (Строматы 4, 7). Не Бог, оказывается, враждовал против нас, а мы - против Него. И потому, еще до жертвы Христа, в Ветхозаветное время сказано: "Бог не желает погубить душу и помышляет, как бы не отвергнуть от Себя и отверженного" (2 Цар. 14, 14). И потому же св. Василий Великий (IV век) утверждает, что Отец отпустил нам грехи еще прежде послания Своего Сына: "Бог для отпущения наших грехов ниспослав Сына Своего, со Своей стороны предварительно отпустил грехи всем" (свт. Василий Великий. Творения. Ч. 5, с. 185. (б.г., изд. 4-е)).
В конце концов, центральный стих Евангелия - "так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного" - подтверждает вовсе не протестантско-юридическую схему. С точки зрения юридизма, все должно было бы быть наоборот: "Бог отдал Сына Своего, и потому возлюбил мир" или: "Сын принес Себя в Жертву, и отныне Бог любит мир".
Несомненно, что слово Самого Спасителя значит больше, чем слово апостола. Так вот, юридические образы, присутствующие в посланиях апостола Павла, несомненно уступают по своей достоверности и глубине тем образам, что использовал Сам Христос для изъяснения Своего служения. Вот уж с кем никогда Себя не сравнивал Спаситель - так это с Судьей, который треб